Суббота: Мите объявили, что в понедельник диспансеризация и в школу он не идет. Ура, дискотека.

Понедельник: На диспансеризации опять зарубили с сердечными ритмами, сказали, что надо ставить холтер, ближайший холтер освободится в 14:00, пусть подождет. Митя звонит тренеру и говорит, что сегодня не придет, два часа шляется в районе Курской, возвращается в диспансер, ему говорят, сорян, мальчик, холтер накрылся, давай тебя в лист ожидания на март. Митя матерится, успевает добежать до дома, схватить форму и уйти на тренировку, на которой его уже не ждут. Там ему говорят, что в субботу соревнования по случаю 23 февраля. Я звоню своему тренеру и говорю, что мой бассейн в субботу отменяется, потому что у ребенка соревнования. Мой тренер матерится. Андрюша приходит из школы и говорит, что в среду олимпиада, все уроки отменяются, сидим дома. Ура, дискотека.

Вторник: Приходит сообщение, что соревнования отменяются, потому что департамент всё запретил в связи с 23 февраля. Соревнования переносятся на следующие выходные. Звоню своему тренеру. Он матерится. Вечером сообщение от учительницы о том, что по случаю олимпиады в школе и отмены уроков они всем классом идут в музей, явка обязательна. Все матерятся.

Среда: Митя с тренировки приносит новость о том, что в воскресенье соревнования. И еще в марте в Суздале. И потом в марте в Казани. Но у него уже закончится допуск от врача, и если не сделать свежий допуск, то его не возьмут. Но он в листе ожидания на холтер в марте. Но оплатить надо сегодня. Я держу себя в руках и не матерюсь.

А на работе мы должны в декабре подавать график своих отпусков на весь следующий год.

P.S. Мысль, которая не влезла в предыдущий пост, но им навеяна.
В одном интервью Нгуен говорит о том, что писатели по большей части всю жизнь пишут одну историю снова и снова. Чтобы не попасть в эту ловушку, он сознательно старается читать и писать разное. И чтобы исключить вероятность повторов, ведет таблицу, куда заносит инфу обо всем что прочитал: если в одной книге герой был белым, следующая будет про темнокожего, одна про натурала, вторая про гея, после подросткового бунта - почтенная старость. И так же отслеживает свое чтение: книга о войне во Вьетнаме должна чередоваться с книгой о чуме в средневековой Европе. Так вот я поняла, что я всю жизнь читаю одно и то же: что происходит с людьми в невыносимых условиях. От чего они ломаются, ради чего не ломаются и где берут мужество, чтобы жить. А что их колбасит от Лондона до Камбоджи и от палеолита до 2024 года, не имеет никакого значения.

Меня очень сильно накрыло Вьетнамом – пару месяцев читала/смотрела только про него, потом случился некоторый передоз, но я уверена, что еще вернусь туда. Черт знает, чем так зацепило, наверно, контрастом между этой невыразимой аутентичной красотой и таким количеством боли. Хотя разве где-то было иначе?

Цельнометаллическая оболочка. В первой части призывников дрючит сержант. Делает это исключительно от любви и убеждения, что лучше он будет дрючить их здесь, чем вьетконговцы там. Во второй части у всех едет крыша. Если ты разводишь сопли и рефлексируешь на тему убить/не убить, то тебе кранты. Если ты железный чувак без рефлексий, тебе тоже кранты, не сейчас, так потом, а не потом, так когда-нибудь. После таких фильмов Никита Михалков с товарищами из минкульта и их героическим военным пафосом вызывают чувство неловкости. То есть, наверно, все в той или иной степени начинали с "все как один умрем за это", но "это" мы уже проходили, можно бы заняться некоторым переосмыслением. Где грань между мужеством и безрассудной истерикой; кто несет ответственность за выполнение идиотского и заведомо провального приказа; чьи приказы выполнять в отсутствие командования – того ли, кто первый крикнул «теперь я главный?» В области кино я пещерный житель, полезла читать про Стенли Кубрика и его стандартные приемы, все отследила. Фильм норм, сцена со снайпером абсолютно предсказуема, что для меня очевидный минус. Сержант из первой части не актер, а настоящий сержант: сначала его позвали в фильм консультантом, но он так самозабвенно консультировал, что стало понятно, что лучшего сержанта они все равно не найдут и взяли его играть самого себя. Быть самим собой.

Доброе утро, Вьетнам. 1965 год, в демилитаризованную зону присылают нового диджея на радио, он устраивает кипеж в эфире. Изначально я взялась смотреть фильм ради картинок Сайгона – мои ожидания оправдались больше чем полностью: рынки, рикши, бары, конические шляпки, острый суп. Американцы проводят колонизацию мягкой силой (soft power): крутят голливудское кино с вьетнамскими и французскими субтитрами, устраивают для местных бесплатные курсы английского. Что-то типа мы освобождаем вашу страну от ваших партизан, имеем ваших шлюх и учим вас любить американскую демократию. Новый диджей Кронауэр – клевый чувак, троллит тупое армейское начальство, рассказывает в эфире правду вместо положенной пропаганды, дружит с вьетнамцами и вообще он такой хороший американец против плохих американцев. В то же время он виртуозно покупает всех с потрохами: чертовски обаятелен, безоглядно дерзок и целеустремлен, а когда этих качеств недостаточно, тупо достает кошелек. (И вот тут мне непонятно: эта дискрепанция, когда типа хороший парень на самом деле ведет себя как белый цисгендерный мужчина в плохом значении этого слова, – она заложена в сюжете или я сама ее вчитала?) Что мне нравится во всех вьетнамских историях, это как они выворачивают темы мужества, трусости, предательства, верности: он тебе друг, но он с теми, кто убивает твоих товарищей, но он спас тебе жизнь, вытащив из бара за секунду до бомбы, которую сам заложил, его раскрыли и сейчас вздернут, и вздернут за дело, но ты дважды в долгу перед ним, и не должен ли ты его предупредить, и как там поживает твой долг перед родиной? Вообще хороший фильм. Жуткий перевод и кошмарная озвучка почти не испортили впечатления.

Форрест Гамп пересмотрела. Там оказалось неожиданно много Вьетнама, но в фоновом режиме.

Сочувствующий, Вьет Тан Нгуен, Пулитцеровская премия. После взятия Сайгона безымянный гг уматывает с американской армией, формально он – доверенное лицо высокопоставленных южновьетнамских генералов, на самом деле двойной агент, который по заданию компартии отправляется следить за настроениями тех самых генералов и передавать информацию куда следует. Через некоторое время он забрасывается обратно, рассчитывая вернуться к своим, а попадает в коммунистический Вьетнам, где нет больше никаких своих. Между этими двумя точками он проживает довольно стандартную иммигрантскую историю: устраивается методистом на кафедре востоковедения, дискутирует с левыми американскими интеллектуалами о марксизме, участвует в благотворительных вечерах в поддержку вьетнамских ветеранов. Потом оказывается консультантом в Голливуде на съемках фильма о вьетнамской войне и там обдумывает мысль, как так получилось, что историю войны пишут проигравшие, а победители низведены до роли декорации (и это главная мысль Нгуена). Параллельно строчит донесения, вынужденно (nothing personal, just business) кого-то сдает, кого-то убивает по заданию то этих, то тех. И вот в этом месте я отчаянно полемизирую с голосами в своей голове со всеми, кто прочитал книгу и осуждает гг за аморальность и беспринципность. Потому что ну какие моральные качества и нравственные метания у двойного агента и революционера в придачу, алло, вы чего? Вместо морали у него есть задание и убеждения, у него в голове революция, а не «тварь ли дрожащая» и вот это все. Это абсолютно четко прописано у Суворова в «Аквариуме»: забудьте, что у вас была семья, друзья, одноклассники, привязанности, ничего больше нет, есть миссия. Очень кинематографичная книга, довольно сложная (месяц мусолила оригинал, потом плюнула и скачала на русском) и вообще классная, бонусом – чудесные интервью с Нгуеном.

Что они несли с собой, Тим О’Брайен. Пунктиром о войне и жизни после войны, армейские байки и вьетнамский синдром. Об американце, который не хотел на войну, потому что не понимал, за что должен воевать, и намылился уже было в Канаду, но не хватило духу: бежать оказалось страшнее, чем явиться на призывной пункт. Так он струсил перед перспективой стать дезертиром и оказался во Вьетнаме. О’Брайен так и сяк вертит тему мужества/трусости: что ты готов сделать или не сделать от страха? Сможешь ли простить малодушие товарищу? А себе самому? Как ты будешь с этим жить? И что вообще такое мужество? В сожженной деревне американцы обнаруживают труп старика и принимаются над ним глумиться, один отказывается участвовать в общем веселье, рискуя стать посмешищем для остальных, тогда они осознают непристойность того, что делают. Ты молодец, говорят они ему, для такого поступка нужно мужество, а он признается, что дело не в мужестве, просто ему страшно, это его первый труп на войне. Вся книга об этом.

С самого утра встречи-переговоры, и какие-то ужасно утомительные: ходим, разговариваем, ходим, разговариваем, потом презентация, все затянулось, у нас в 16:00 еще одна встреча в мгу на другом конце города, я прикидываю, как бы купить по дороге хотя бы бутылку воды. Презентация закончилась, ни одного вопроса из зала, организаторы внезапно объявляют: в соседнем помещении фуршет. И мы понимаем, что вот оно внезапное счастье, один глоток воды и бутерброд на ходу смогут вернуть нас к жизни, а потом милый мгу угостит нас кофе с пирожными. Но наша прекрасная женщина вдруг включает эффективного менеджера и заявляет, что никаких фуршетов, мы срочно уезжаем, мы опаздываем (а мы помним, что эта женщина за два года ни на одну встречу не пришла вовремя). И как-то никто не возразил, потому что да, работа über alles, фуршет не заслужили, человек с интеллектом не должен находиться в постыдной зависимости от хлеба с колбасой. Поехали на двух машинах, я предусмотрительно села в ДРУГУЮ. В дороге приходит смска от Наташи: ОНА ЖРЕТ БУТЕРБРОД. То есть четыре человека с самого утра находятся вместе, вместе лишаются фуршета и садятся в одну машину (один из четырех – главный начальник из Бонна), и наша женщина начинает хомячить в одно лицо. Мне в пять лет мама объясняла: либо делишься со всеми, либо терпишь, но одна не жрешь. А у нее не было моей мамы, видимо, поэтому она теперь директор, а я пишу сюда. Приехали в мгу, а там ни кофе, ни даже воды, и давай опять разговаривать. Через час я не выдержала, говорю, предложите уже мне, пожалуйста, чаю, я даже готова сама налить, только покажите где. Мгу такие ой, а мы не догадались, ушли за чаем, женщина поворачивается ко мне и говорит, какая вы фрау Ильина хитренькая так вот взяли и попросили чаю слава богу я тоже ужасно голодная С УТРА ВО РТУ МАКОВОЙ РОСИНКИ НЕ БЫЛО.

Совсем недавно я в порядке светского трепа обсуждала со знакомым, зачем люди врут. Я практически не вру и никак не могу понять механизм: почему, с какой целью, как себя чувствуют, пьют ли потом успокоительное, записывают ли, ходят ли на исповедь. Знакомый рассказал, что у него был период, когда он очень много врал жене – так сложилось. И так врал, что терял ощущение реальности. И на самом деле не помнил, что было, а что придумал, а если придумал, то в каком объеме, настоящее и придуманное складывалось в одну картинку и расщеплялось непредсказуемым образом. И было абсолютно бесполезно требовать от него истины или взывать к совести, как бесполезно засовывать осьминога в авоську. Мне стало немножко понятнее. Раньше я недоумевала и бесилась, теперь пытаюсь относится к этому как к погодным условиям. Но отдельный тег все-таки надо придумать, хотя в голову приходит только нецензурное.

Для восстановления душевного равновесия зарегилась вчера на бердвочинг: в июне поеду с орнитологами смотреть козодоев и кольцевать молодых совят в нижегородских болотах.

Аааааа я нашла его на ютубе! Ему даже забор ставят сзади, чтоб не сверзнулся!
Дирижер Александр Лазарев

У подруги пропадал абонемент в КЗ Чайковского, а тут я подвернулась. Собиралась идти в джинсах, но подруга прислала в вотсап воттакенные глаза, пришлось выгуливать платье. У подруги компания из 10 тетенек-клинических исследовательниц, они покупают абонементы уже много лет, в зале радостно машут друг другу, а в антракте спускаются в буфет. Там достают из сумочки флягу с портретом Чайковского, купленную в Доме-музее Чайковского в Клину, заполненную коньяком из австрийского дьюти-фри на обратном пути с оперного фестиваля в Зальцбурге, рюмочки (на каждой маленький Петр Ильич) и шоколадку. Коньяк божественный. Музыка тоже, но после прочитанного «Путеводителя по оркестру и его задворкам» Зисмана на симфонических концертах я не могу не ржать.
У первого валторниста с самого начала что-то пошло не так. Валторна свистела и дребезжала, и все то время, что он не играл, он крутил и продувал эту штуковину и пытался высыпать из нее, надеюсь, что не толченое стекло, все-таки интеллигентные люди, не балерины. Не помогло. Мы пообсуждали, почему нельзя уйти за кулисы и расхерачить там инструмент, или хотя бы просто дуть понарошку, ответ нашли у Зисмана: «И вот в наши дни, для того чтобы просто получить аккорд из четырех звуков, на сцене сидят четыре здоровых мужика во фраках, с валторнами в руках и, между прочим, высшим образованием за плечами». По ходу если один уйдет, остальные три станут бесполезны.
Еще там было задействовано немыслимое количество ударников – четыре штуки. Один из них ударил в барабан ровно три раза за весь концерт. Собственно, Зисман об этом: «С чувством огромной ответственности стоит на сцене ударник с большой колотушкой, которой он должен один раз за весь концерт треснуть по тамтаму. Желательно вовремя».
На финальных аплодисментах на сцену выкатили арфу. Тетенька-исследователь рядом со мной прокомментировала: о, арфистка опоздала, проспала, наверно. Арфа сыграла на бис. То есть они реально вызвали на бис целую арфистку. Не буду цитировать сюда Зисмана, он не любит арфу.
И боже какой там был дирижер. Я про него никогда раньше не слышала, что говорит, конечно, гораздо больше обо мне, чем о дирижере. Седые локоны до плеч, демонические брови, черный фрак, лакированные штиблеты, махи руками, мимика. В конце первого отделения подпрыгнул с переворотом и приземлился точно с финальным аккордом. Побежал жать руки: солисту, первой скрипке, первому альту, первой виолончели, контрабасу, второй скрипке, до валторнистов не добежал. В самом конце заключительный пассаж и тишина – дирижер разворачивается к залу и поднимает руки в ожидании аплодисментов – в зале начинают хлопать – дирижер закатывает глаза и стучит себе кулаком по лбу – разворачивается к музыкантам – оркестр играет финал. Дирижер снисходительно оборачивается в зал, музыканты ржут. Невозможное мимими.

Ночевали тут у нас андрюшины одноклассники. Пока они завтракали, я собирала своим мальчишкам ланч-боксы и увидела катины глаза. И уже не могла не спросить, хочет ли она тоже с собой сырников в контейнере. Помните лицо Малыша (с Карлсоном), когда ему, наконец, подарили щенка? С Кати рисовали. У нее есть все: банковская карточка и приложение на такси с первого класса, с 10 лет пустая квартира с винным баром. Но никогда не знаешь, от чего дети будут чувствовать себя несчастными. Ты им кредитку и бизнес-класс в самолете, а у них детская травма, потому что сырников с собой не давали.
Вообще мне кажется, завтраки с собой в школу – они не про еду, они про позиционирование. У меня в классе все знали, что моя мама делает самые вкусные сырники, это повышало мою популярность, или наоборот, я была довольно популярна, поэтому носить с собой сырники считалось круто (подружкины бутерброды с красной икрой котировались явно ниже). У мальчишек сейчас та же фигня. Герой нашего времени – тот, у которого в контейнере любовно упакован сельдерей, а не тот, у кого каждый день есть деньги на макдак. Или же он по умолчанию герой (например, потому что лучший вратарь в школе), и это дает ему право питаться хоть заспиртованными змеями на виду у всех.

Муж забыл на работе шапку, решил взять какую-нибудь из моих, вот говорю, одна тёплая, вторая холодная, он говорит, холодную давай, я говорю, кто ж так выбирает, брать надо красивую.

Я заболела, собираюсь все выходные лежать, муж спрашивает, какие планы были, я говорю, никаких кроме плавания, он говорит, я хотел было сказать, что не волнуйся, я за тебя все сделаю, но нет, сорри, за тебя не поплыву.

Митя заболел, остался на хозяйстве, собрался запечь картошку к ужину, звонит грустным голосом: я ступил и случайно почистил всю картошку, что теперь делать? Котик какой, картошку он случайно почистил.

Сходил на похороны с кремацией, интересовался, много думал, потом подвалил к Андрею с вопросом: ты как хочешь чтобы тебя хоронили? Вот мы с мамой хотим друг друга кремировать.

UPD: Подруга учит меня сохранять душевное спокойствие, советует найти в ней что-нибудь хорошее или попробовать ее пожалеть. Я говорю, Таня, если вдруг тебе покажется, что я начала жалеть эту тварь, пожалуйста, не запускай меня, сразу вызывай санитаров.

Беседа, как положено, запланирована и болтается в календаре. С ноября еще - каждую неделю переносим, но сегодня в 14:00 железно.
С утра овца взялась долбить Н. по телефону: пришлите мне документ; нет, другой; первый тоже пришлите еще раз, я его случайно удалила; найдите у меня на столе распечатанный, сфотографируйте и пришлите; я вам отправила ответ, сделайте из него пдф и отправьте в Бонн; нет, попросите фрау Ильину отправить с ее адреса; нет, не отправляйте; пусть фрау Ильина мне позвонит, я хочу обсудить с ней сфотографированное. Раз на пятый Н. ей говорит: Вы б, может, на работу что ль приехали? Мы б тут все и обсудили? Нет, мне это неудобно, у меня другие планы, у меня сегодня беседа с Ильиной, я приеду к двум. Ввалилась в четверть третьего, посмотрела на меня с выражением лица "сколько можно ждать". Н. гладит меня по плечу и сует в карман салфеточки, из коридора вопль: шайсе! я не могу работать! я забыла дома компьютер! Владимир, везите меня домой! (в фильме "Эскадрон гусар летучих" у меня есть любимый эпизод, где голый и в хламину пьяный Денис Давыдов сидит в тазу и орет "Васссська, горячей воды!") Беседу переносим, фрау Ильина, я успею к трем, если, конечно, Владимир будет нормально ехать. Владимир - суперлегкий чувак, всегда ржет. Кроме тех случаев, когда она его увольняет, а это происходит примерно через день. Н. говорит: ээ, вы не хотите взять запасной компьютер? Нет, не хочу, придется слишком долго ждать, пока загрузится мой профиль. Ясен пень, профиль долго, на Вернадку и обратно - быстро, тайм-менеджмент 80lvl.
Ушла, мы ржем, что в идеальном случае она должна бы доехать до дома и обнаружить, что ключи оставила на работе, уволить Владимира, перенести беседу. Но боюсь, тогда бы нас разорвало от смеха на разноцветные ленточки. Если кто думает, что сегодня ретроградный меркурий или геомагнитная буря, то нет, всегда так.
Собственно, я окончательно поняла, что там психиатрия и бесполезно апеллировать к человеческому, когда она звонила нам из Германии за пару дней до Рождества с воплями "шайсе, меня никто не встречает, отец не встречает, я приехала, а мне говорят, что ему стало плохо и он в больнице, зачем я вообще сюда приехала, срочно меняйте мне билет, я возвращаюсь в Москву!"

Приобрела себе не то отличный лайфхак, не то лишний геморрой, не разобралась пока. На словах выглядит так:
1. идешь в любую ближайшую библиотеку
2. записываешься
3. получаешь там логин/пароль к литресу
4. качаешь любые книги (аудио и электронные) с литреса бесплатно
5. наступает счастье
Действительность в общем не сильно отличается от предвыборных обещаний.
1. да, просто ножками в библиотеку; да, в любую, хоть в детскую
2. это занимает некоторое время, потому что библиотечные барышни ужасно милые, но ужасно медленные: у них не печатает принтер, виснет система, западает клавиатура и тд. Но они настолько милы, что заранее по телефону предупреждают, что будет не быстро
3. если уже была регистрация на литресе, то она просто сохраняется
4. а дальше мероприятие приобретает некоторые признаки геморроя.
Во-первых, читать можно только с литресовского приложения. Ничего сложного, конечно, но у меня уже есть ебук и аудибл, и я крайне не люблю множить сущности и нафига мне стопиисят разных приложений для книг. По ходу для аудио тоже придется установить отдельное. Во-вторых, электронную книгу получаешь ровно на две недели, как в библиотеке. Гипотетически ее, наверно, можно продлить или взять заново, но почему-то словами об этом нигде не написано. И в-третьих, та-дам, книга может быть «на руках» (чисто технически я этого не понимаю – она же электронная?) и надо подождать.
5. так что счастье хоть и наступает, но оно уже омрачено количеством усилий, на него затраченных. С другой стороны, бесплатный сыр. С третьей, мышеловка вроде не очень страшная.
С «подождать» все просто: я хочу второго Патрика Мелроуза, он на руках, я должна его запросить, нажав на кнопочку, мне сообщают, что я третья в очереди. Так как книга выдается на 2 недели, можно предположить, что недель через пять Патрик станет моим. Всего на две недели, что замотивирует меня действительно читать, а не прокрастинировать с десятью одновременно открытыми книгами. Но я очень не люблю, когда меня прессуют сроками, и ладно бы когда по работе, но любовь по таймеру – это эээ… Правда, никто не мешает мне купить Патрика и жить с ним долгие годы. А если еще дождаться ежемесячной скидки в 50%, то литрес, конечно, молодец и будьте как он. Кому Патрика – за мной будете.