Я всю жизнь была бессознательным бердвочером, а тут вдруг поняла, что мой бердвочинг, похоже, перешел из категории «праздное любопытство» в оформленное увлечение, в смысле я готова тратить на него время и деньги. Сначала в порядке самообмана купила подруге в подарок атлас птиц (типа, это не мне вовсе, я просто прочитаю аккуратно и ей подарю). Онлайн-курс про птиц тоже ей нашла, сама записалась за компанию, ага. Но окончательное падение таки пришлось признать, когда купила себе кормушку на окно и специальный корм.
Москва, конечно, не птичий базар, но бердвочинг тут тоже годный. Мы птиц не идентифицируем вовсе не потому, что они высоко, далеко и вообще никого тут кроме голубей и ворон нет. Их тут дофига. Это как с иностранным языком: пока ни одного знаешь, все звучат одинаковой тарабарщиной, потом начинаешь учить один и можешь выделить его в общем шуме, сначала отдельные слова, потом осмысленную речь, потом – вау – можешь по артикуляции понять, что там говорят. С птицами та же фигня: сначала одни синицы, потом синиц оказывается пара десятков видов и половина из них вообще на синиц похожи только количеством крыльев.
В общем, хожу теперь как маньяк по городу с определителем и биноклем. Из синиц мне в городе попадаются большие и лазоревки, один раз видела хохлатую и несколько гаичек. Гаичка – невозможная милота, такой мини-дятел. Мелкая, серая, долбит нежно. Да, я по тембру долбежа могу определить гаичку.
Обнаружила, что тот, кого я всегда считала поползнем, может быть совсем другой птицей. Я всегда была уверена, что раз ползет, значит, поползень, а на самом деле важно, куда ползет: вниз по стволу – поползень, вверх – пищуха. И вообще она на поползня похожа не больше, чем на ворону. Когда разглядела ее, реакция у меня была приблизительно как у давнего соседа: он долго думал, что мы с сестрой – один человек. А потом мы как-то вышли из квартиры вдвоем.
Летом в Крылатском видела варакушку. Отличила галку от грача и грача от ворона. Дроздов несколько знаю. Научилась определять дятла по полету: дятел летает один в один как в диснеевских мультфильмах: тушка со сложенными крыльями целеустремленно несется вперед и не видит препятствий. Летящую утку определяю с любого расстояния, пустельгу тоже. Канюка по крику.
Пожелаю себе в этом году свиристеля. И еще умираю-хочу желтоголового королька: он весит 5-7 грамм и постоянно ищет себе пожрать, за час без корму теряет до 30% веса и может помереть от истощения.

Прочитала совершенно восхитительное «Лето целого века» Флориана Илиеса. Это такая арт-хроника 1913 года: компиляция из газет, дневников, писем и произведений. Из книги: «1913 был годом, когда внутренний мир повсеместно превращался в реальность: в картину, книгу, здание, безумие». В Европе изобретают новый мир с кубизмом, атональной музыкой и психоанализом. Из Лувра похищена Мона Лиза (к концу книги ее найдут); летчик Нестеров впервые выполнил мертвую петлю; австрийский фигурист Лутц делает прыжок, названный потом в его честь; Коко Шанель открывает в Париже магазин шляпок. Между тем Гитлер и Сталин и Броз Тито одновременно оказываются в Вене (и черт знает чем занимаются), там же Сталин знакомится с Троцким, и в том же месяце в Барселоне рождается Рамон Меркадер. Все со всеми дружат, спят и расстаются навечно: вдова композитора Густава Малера Альма заводит роман с Оскаром Кокошкой и обещает выйти за него замуж только в том случае, если он нарисует шедевр, он действительно рисует шедевр, а Альма выходит замуж за Вальтера Гропиуса. Г. Лоуренс (автор Любовника леди Чаттерли) живет с некоей Фридой фон Рихтхофен, сестра которой Эльза была любовницей Альфреда Вебера, брата Макса Вебера, у которого Эльза некогда писала диссертацию. А еще раньше обе сестры были любовницами ученика Фрейда Отто Гросса. А самого Отто Гросса отец в конце года упечет в психушку. Борьба с депрессией, алкоголем, бессмысленными занятиями и несущимся вперед временем. А «завтра была война». Гениальная книга и гениальный перевод.

Стоим с приятельницей на остановке, ждем автобус, подходит бомж, просит денег, приятельница делает морду кирпичом, я роюсь в кармане, говорю, сори, мужик, нету. Он говорит, тогда вызови мне скорую. Зачем, спрашиваю. Меня скоро инсульт ебнет. Я говорю, когда ебнет, тогда и вызову, а то тебе скорая нужна, чтоб пообщаться, в то время как она к кому-то с реальным инсультом едет. Он говорит, ок, тогда дай денег. Тут автобус приехал. Иду обратно с мероприятия, уже одна, на остановке сидит женщина, не то чтобы совсем бомж, но странная, окликает меня. Я понимаю, что если у мироздания сегодня на меня были планы по бомжам, то фиг увернешься. Она попросила дать телефон позвонить. Звонила долго, объясняла кому-то, что ее выселяют из хостела, что кто-то должен ей немедленно помочь, там вроде обещали. Телефон мне вернула, от еды отказалась, попросила подписать петицию на чендж.орг, осталась ждать спасителей.

Иду одна, стоит мужик, спрашивает, не знаю ли, как сделать обещанный платеж на мегафон, я ни сном ни духом, он просит посмотреть в интернете. Говорит, заблудился, деньги на телефоне кончились, надо позвонить жене, спросить, где она его ждет и куда ему деваться. Как-то с обещанным платежом было не совсем очевидно, положила ему там же 100 р на телефон, ушла.

Идем с подругой, на Никольской подскакивает бойкая женщина и сует листовки, я беру (мой сын считает, что если каждый отнесет по листовке в урну, им меньше придется стоять на улице), она пытается всунуть подруге, подруга делает все возможное кирпичом, я беру вторую листовку, женщина вступает в беседу: приходите, завтра, непременно, адрес там, время тоже там, я киваю. Женщина спрашивает, вы за границу-то ездите? Нет, говорю. А планируете в ближайшее время? Нет. Тогда женщина выхватывает листовки и свирепо говорит: тогда нечего, отдайте обратно. Я их кому попало раздавать не намерена. Меня интересуют солидные клиенты, а не всякие тут. Здесь должен быть недоумевающий смайлик.

Гуляла с подругой по Чистым прудам, за это время у нас: спросили дорогу 3 раза, попросили денег 1 раз, позвали в секту 2 раза, на открытие магазина 1 раз. Подруга смотрела на меня странно, сказала, что у нее такое количество социальных контактов на улице за год не наберется, сколько за двухчасовую прогулку со мной.

И как-то на фоне этого я случайно влезла в дискуссию в фб. Думала сначала, что отвечаю своей знакомой, а потом только увидела, что это знакомая отвечала на пост какого-то психолога. Там было что-то про ресурсы брать/давать, уметь просить и пр. Тут-то я и влезла со своим комментарием про то, как я хожу по улицам. Женщина-психолог ожидаемо взялась сначала меня лечить по юзерпику, потом такая говорит, теперь вы должны научиться просить, ваш ресурс позволяет пользоваться чужой помощью. Вот попросите у меня что-нибудь, прямо сейчас, при всех. Ок, говорю, пригласите меня на кофе, если вы в Москве. Она кокетливо (я прям вижу, что «кокетливо») пишет: приглашаю. Продолжения не было. Еще один недоумевающий смайлик :-)

Дисклеймер: не читала, не смотрела, не горжусь этим. Несколько раз пыталась увлечься разными способами, лучше всего зашло аудио в начитке Стивена Фрая, тем не менее он уже полгода висит на 10%. Видимо, все надо делать вовремя.

Теперь вопрос: Слизерин – он ведь нерукопожатный? Туда разве можно добровольно хотеть? У меня тут симпатичный курс английского по Гарри Поттеру начался с квиза «я б в Хогвартс пошел», один чел в группе определился в Гриффиндор и не доволен, потому что хочет в Слизерин. По моим обрывочным сведениям о ГП, хотеть в Слизерин все равно что идентифицировать себя с Сидом вместо Тома Сойера или говорить, что мало Сталин сажал. Или я biased? Меня между тем определили в Пуффендуй, и я не знаю, что об этом думать.

И еще по теме: собрала волю в кулак и посмотрела Фантастических тварей (первых; нет, я не тормоз; да, всего за три вечера). Я правильно поняла, что фильм о том, что если детей абьюзить и подавлять их способности (заставлять ходить в музыкальную школу, не покупать собаку, не разрешать носить розовинькое), то потом они вырастают в обскуров и непроизвольно уничтожают все вокруг? Не контролируя свое поведение и вообще не осознавая, что поступают нехорошо? И на самом деле они просто хотят на ручки? Но не умеют сказать это словами через рот и вынуждены доносить мысль вот так, круша и ломая? Как отец Патрика Мелроуза? Как моя начальница? И их надо пожалеть, потому что «быть Дэвидом Мелроузом еще хуже, чем тем, кого он пытался уничтожить»? То есть, фильм о том, что надо любить детей, а то хуже будет?
Кстати, фильм стоит смотреть ради саундтрека, точнее, ради темы Jacob's bakery.

Я уже видела Париж и воробьиного сычика и теперь могу спокойно умирать.
Мои отношения с сычиками описывает одно предложение в рассказе Аверченко («Разговор в школе») - хоть там и про бизончиков, но эмоции те же - «бизончики, наверно, миленькие, я бы одного на ручки взяла и в мордочку поцеловала». Сычиками я бредила последние лет пять, всех достала, муж пообещал следующим летом прикормить парочку: ставить на даче мышеловки и раскладывать дохлых мышек по периметру забора. Сычики должны непременно разнюхать и прилететь, я должна стать счастливой и удовлетворенной женщиной.
Но до лета еще сколько жить, а тут подруга скинула ссылку на орнитологическую экскурсию в выходные. Мы посмотрели прогноз погоды, подвигали расписание тренировок и решили, что в другой раз, потому что в снегопад за птицами ходят только чокнутые орнитологи, а мы не они. Накануне вечером чокнутые орнитологи сообщили в инста, что были утром на разведке, обнаружили сычика, приметили место, завтра идем искать. Найти сычика утром в воскресенье в Измайловском парке в ноябре – ну ээ… В общем, я зарегистрировалась, а Танька решила на тренировку. Но позвонила утром, сказала, что срочно выезжает ко мне, попросила захватить для нее термос с горячим напитком.
Экскурсия вау, девочка-определитель вау, ноябрьский парк тоже прекрасен. Я научилась различать воробьев; разобралась с половым диморфизмом у синиц; узнала, что мой фотоаппарат ни к черту не годится, зато новые ботинки нереально теплые; увидела, как ворон гоняет ястреба-тетеревятника. Молодого ястреба, потому что у него окраска на груди в виде вертикальных капелек, а у старого должна быть горизонтальными волнистыми линиями. Мы уже совсем шли домой, как девочке-определителю показалось, что синицы чем-то недовольны. Вообще вотчить девочку было не менее увлекательно, чем птиц. Останавливается такая, вздергивает бровь и говорит: слышите, синицы раздражены? (Видишь суслика? И я нет. А он есть) Давайте поищем раздраженных синиц. Ах вон они. Ах вон в чем причина – им дятел мешает. Кто может сказать, какой это дятел? Смотрите внимательно (дятел на высоте восьмого этажа), есть ли пятно под хвостом. Средний дятел, но как-то он странно себя ведет. Интересно, чем он занят. Давайте понаблюдаем за дятлом (блин, вы видели странное поведение дятлов?! а средних дятлов?), и вопль: аааа, там сычик! Дятел пытается сычика прогнать!
Вот, теперь я видела все. Про сычика она еще рассказала, что он обычно заводит себе несколько дупел и использует их с разными целями: в одном спит, в другое складывает только мышек, в третье – только птичек.

Получила странный экспириенс – постриглась у глухонемого парикмахера. Я в общем была предупреждена, и даже пыталась предварительно договориться через фб, но получилось все равно странно. Довольна ли я, пока не поняла, скорее да. Но одна вещь оказалась для меня критичной: так как он не говорит, он трогает, чтобы привлечь внимание. В смысле, нормально трогает, типа за плечо, но я абсолютный гаптофоб и любые тактильные контакты - это мучение, и даже мытье головы я терплю в значении «просто надо немного потерпеть». А когда добавляется тактильность в значении сядь, встань, поверни голову, послушай меня и еще не дай бог массаж головы, я невыносимо страдаю. С другой стороны, без хорошего парикмахера я тоже страдаю, и потерпеть час легче, чем терпеть себя в зеркале ежедневно.

Послушала в машине подкасты Юзефович и Завозовой на «Медузе». Аудиокниги не могу – пропускаю целые куски, отвлекаясь на дорогу, а тут такое необременительное слушание в пробках. По сути прикольно и живенько: про продажу билетов в Англии на смертную казнь как на единственное развлечение; про то, что можно сразу закрывать детектив, если в нем появляются близнецы; про Маринину, которая зря пытается уйти в «большую литературу». В конце подкаста девушки берутся приносить пользу, а именно, четко проговаривают авторов и названия (чтоб все успели записать) по теме. И в этот момент я радуюсь, что за рулем и нет никакой возможности записать, потому что и так уже трачу больше времени на перечитывание своего списка «что почитать», чем на чтение собственно книг. Но черт, я понимаю, что в их формате подразумевается какбэ светский треп на кухне, но этот формат хреново воспринимается в записи. Особенно когда говорят «шо» и «ну чо тут». И с совершенно убийственной интонацией, такой, с подъемом в конце каждого предложения «Люськ, а Люськ, бульдозера-то пришли?» Я эту особенность замечаю очень у многих, не могу понять, всегда ли так было или это новые веяния. Пару лет назад Андрей, когда открыл для себя молодежных стендаперов, стал так разговаривать, у меня челюсти сводило. Подозреваю, что это на раз исправляется парой уроков по технике речи, можно было бы озаботиться вместо того, чтобы писать в фб «как мне не нравится собственный голос в записи». Забавный эпизод: они рассказывают про детективы, Ю. называет Трумена Капоте с ударением в фамилии на первый слог: кАпоте, и З. тоже повторяет кАпоте. Я краснею и понимаю, что вот опять, опять меня мало били орфоэпическим словарем, всю жизнь верила, что ударение в другом месте, как всегда мимо с ударениями, моя вечная проблема, даже дети дома ржут. А после музыкальной отбивки Ю. вдруг говорит: «ой, а что это мы его странно называем? Он же вообще-то капОте, извините». Видимо, редакторы вмешались, а у меня одной травмой меньше.

Никогда такого не было и вот опять. Спустя неделю после того, как Андрюшу выписали из больницы, из Берлина позвонил Митя и сказал, что у него опух нос и все лицо перекосило. Там не стали возиться и привезли перекошенного мальчика домой. По дороге мы зарулили в травмпункт и дальше дежавю: фурункул, госпитализация, тот же этаж с чудесным видом из окна на Замоскворечье. А вот дальше началось разнообразие. Андрюшу резали, у Мити все само отвалилось. Андрей к вечеру знал всех, как зовут, откуда привезли, с чем лежат. Знал, что в соседнем крыле отдельная палата для детей из Керчи и их никуда не выпускают. Каждый час запузыривал в инстаграм новые сторис. Тусовал по полночи. Выбрался из больницы уставший как трудолюбивый фермер, потом еще неделю рассказывал больничные байки. Митя оказался в одноместной палате и из нее не вышел ни разу. Не познакомился даже с женщиной из соседнего бокса, с которой был общий туалет. Три дня лежал, стоял у окна, читал, смотрел фильмы, делал уроки, выспался. После выписки про больницу не вспомнил ни разу. Кто-то из этих детей не от меня. А я из этой истории сделала вывод: в любой непонятной ситуации иди в травмпункт. Без записи, без направления, без понимания, что и почему болит, к какому врачу надо, «сами предложат и сами все дадут».

Там путин опять опоздал куда-то и все его ждали. Ну занят человек, чо, не успевает дела раскидать. У меня вот есть реальный живой знакомый, который принципиально никогда не приходит к выходу на посадку в самолет вовремя: всегда ошивается поблизости и ждет, пока его вызовут по фамилии. Объясняет это так, что, придя вместе со всеми, чувствует себя никем, а когда его лично объявляют, ощущает собственную значимость, типа вон целый самолет без него лететь не может. Вынужденные летать с ним регулярно люто его ненавидят (первая в очереди жена). Не знаю, как он будет теперь справляться с самооценкой после решения аэрофлота больше не объявлять опоздавших, чтоб не разглашать личные данные.

У дедушкиного брата был яблоневый сад, а к саду прилагалась привычка по утрам собирать упавшие яблоки – чтоб под ногами не валялись и не гнили. Хорошие яблоки могли еще день-другой полежать на террасе, а яблоки с бочками дядя Толя съедал, чтоб не пропадали. На следующее утро он снова собирал яблоки, и складывал, и доедал вчерашние, у которых за ночь уже образовались бочки. Так он за лето никогда до свежих яблок и не добирался, только спасал пропадающие.

В выходные я немного почувствовала себя дядей Толей. Давно хотела сделать блинчики с мясом: пацан захотел – пацан сделал, и, чтоб не выливать бульон от вареного мяса, замутила фо-бо. Потом позвонил Илья и сказал, что, пока он искал пророщенный овес к моему фо-бо, у него разморозилось тесто и не замораживать же повторно. Печь пирог в мои планы не входило, но в целях спасения размороженного теста решила сделать киш с брокколи. Брокколи закинула в кастрюлю и забыла, вспомнила, когда оно превратилось в пюре. Чтоб не выкидывать, доварила овощей и сделала суп-пюре. Когда искала место под второй суп в холодильнике, обнаружила там привезенный из деревни и простоявший уже неделю литр молока. Понятно, что и его выкинуть не смогла, сделала творог. А из другого творога, который был сделан некоторое время назад, слепила сырники. Это вкратце о памяти поколений.

Андрюшу должны завтра выписать, и мы сможем уехать на дачу. А пока он лежит и познает мир. Рядом лежит мальчик, избитый отцом (гнойная хирургия). Мальчик, которого шандарахнуло током во время прогулок по стройке (рана в голове, шрам на груди 15 см и ноги забинтована от коленки до щиколотки). Мальчик с ножевыми порезами. Пять человек с аппендицитом. Все веселые, ржут, кидаются тапками. Муж вроде бы отдает себе отчет, что у Андрю все ок, но не находит себе места, весь испереживался, ездит к нему по два раза в день. Митя звонит ему: давай, возвращайся домой скорее. А то я уже задолбался тут один все время посуду разбирать.

А мне более-менее спокойно. Особенно после посещения кардиологического отделения Института педиатрии две недели назад. Там совсем безнадега: дети с синдромами, в инвалидных колясках, лежащие месяцами, с непонятными перспективами. А с этими все в порядке – щас пришьем новые ножки, и они побегут по дорожке. Ну за исключением того, которого отец до гнойной хирургии. За то, что обнаружил матерную переписку в телефоне.